Если раньше писатель боялся только дедлайна и критика из «Журнала, который никто не читает», то теперь главным кошмаром стал искусственный интеллект. Тихий, сияющий, не устающий и абсолютно безразличный к гонорарам. В литературе ИИ — это как новый персонаж, которого авторы пытаются либо романтизировать, либо закопать за сараем, чтобы не мешал.

Когда на страницах современной прозы появляется искусственный интеллект, сразу слышно: это запах будущего, свежайшего как новенькая клавиатура. И одновременно — запах паники, потому что непонятно, кто теперь будет писать любовные романы: человек с муками, или нейросеть, у которой муки загрузятся через «патч».

Литература на тему ИИ делится на три лагеря:
— паникёрский, где искусственный интеллект обязательно захватывает мир (и издательства, кстати, в первую очередь);
— наивно-оптимистичный, где алгоритмы помогают авторам, варят кофе и собирают черновики;
— и Книгосмотровский, где мы смотрим на всё это со смешком и спрашиваем:
«Ну и кто теперь будет писать книги о кризисе среднего возраста, если у ИИ его нет?»

Современные писатели уже научились вписывать нейросети, алгоритмы и цифровые туманности в сюжет, как Толстой вписывал войны — бесконечно и с размахом. Читатель тоже не отстаёт: читает, прищуривается и думает, не слишком ли гладко написано? Не слишком ли умно? Не слишком ли без сна и боли? Сдается, тут поработал искусственный интеллект.

Но литература выигрывает: ИИ заставляет авторов вспоминать, что книги — это не просто текст. Это нерв. Это голос. Это искра. Алгоритм может сложить слова, но не может пережить разрыв сердца между абзацами.

По крайней мере… пока.

Диктатура Книгосмотра такова:
искусственный интеллект — это новый персонаж литературной сцены, который пришёл без приглашения, сел в первый ряд и уже тянет руку, чтобы задать неудобный вопрос.

И книги только выиграют от конкуренции с тем, кто никогда не спит, но подозрительно много знает.

Потому что если литература — это борьба,
то ИИ — новый вызов, который заставляет человека писать живее, злее, честнее.
И, чего уж там, чуть-чуть быстрее.